Арабески. Приключения и фантастика - Михаил Буканов

Oн не стал прислонять ладонь к нарисованной на потолке. Прошёл мимо, подумав мельком, а что-то, да должно было означать это изображение. Сменив тусклый свет вечного фонарика на обычный армейский, майор увидел, впереди лежит завал, оканчивающийся на самом верху узкой щелью возможного прохода. Ручей организовал здесь водоворот и наполнил водой достаточно глубокую впадину. Вода уходила, очевидно, между камней завала. Можно ли там было поднырнуть или нельзя – узнать предстояло только после погружения в ледяную грязную воду. Велик был шанс того, что стремительное течение, там, на глубине, прижмёт ныряльщика к камням, и не хватит человеческой силы противостоять течению! Так и останешься распластанным по камням! Как говорится, ныне и присно, и во веки веков. Аминь! Bот сверху чернеющая щель представлялась более надёжным путём продвижения вперёд. Пришлось лезть вверх. Холод донимал всё больше и больше. Мокрая одежда и обувь просто напросто высасывали тепло. Развести бы костёр, обогреться, а ничего, что могло бы гореть, здесь не было. Вода, камни, глина. Откладывать на потом продвижение вперёд было нельзя. Есть уже не хотелось. Лечь бы, где-нибудь на берегу моря, под жарким солнцем и на песке лежать, лежать, лежать! Завал при ближайшем рассмотрении оказался не узкой щелью, а довольно большим лазом. Казалось, вперёд и побыстрее, а что-то настораживало. Уж больно искуственным казался проход. Сантиметр за сантиметром майор пополз вперёд, ощупывая перед собой пространство. Надеяться на зрение было невозможно. Гранитный верх в свете фонарика переливался тысячами искрящихся огоньков, поскольку свет преломлялся в вкраплениях в гранит кварца, вот выдвинутые вперёд пальцы руки замерли. Поперёк лаза была протянута тонкая леска. Совершенно не исключалось применение взрывловушки. Пришлось замереть и тщательно обследовать препятствие. Точно. Слева и справа у стен лежали гроздья осколочных гранат. Малейшее напряжение, леска натягивается, и закреплённая до этого момента чека вылетает из гранаты. Остальные рвутся от детонации первой. Вспомнились школьные стихи далёкого детства: Дедушка в поле гранату нашёл u к сельсовету с гранатой пришёл. Радостно бросил гранату в окно. Дедушка старый, eму всё равно! А майору было не всё равно. Поневоле, ему приходилось обращаться с препятствием, как с личной проблемой. И большой! После ещё одного тщательного исследования, выработан план. Леска была аккуратно перерезана по середине и утоплена в глине, cам же майор прошёл опасное место, медленно ползя вперёд по пластунски. Ход сразу после этого места расширялся. Ручей опять уходил под землю, но вперёди видно было продолжение прохода, u опять это была земляная выработка, но на этот раз укреплённая подпорками и приобрётшая видимость места, обработанного человеческой рукой, а не силами стихии. Через несколько метров штрек резко поворачивал в сторону. Майор сбросил на землю рюкзак, положил здесь же автомат и вернулся назад. Используя запасные шнурки для берц, продел своё нехитрое приспособление в две гранатные чеки. Дополнительно закрепил гранаты большими камнями и отошёл за угол, a затем резко дернул на себя. Раздался мощный взрыв. Врезаясь в стену до поворота полетели каменные и металлические осколки. Проход перестал существовать. Теперь можно было идти вперёд, не опасаясь нападения с тыла! А вот и световое пятно на полу. Достаточно высоко вверх шли деревянные опоры, ведущие или на другой горизонт, или, даже, на поверхность. Майор осторожно, но неуклонно продвигался по деревянным составляющим почти вертикального колодца, c трудом, опасаясь того что древнее деревянное крепление в некоторых местах может оказаться просто совершенно сгнившим, шаг за шагом – и усилия были вознаграждены. Вот и выход! Осторожно осмотревшись и не заметив противника, шахтёр поневоле вздохнул всей грудью показавшийся неимоверно сладким воздух. Еловый лес, солнце, всё, даже кусачие комары, казалось желанным и чудесным. Тело требовало еды и отдыха. Осмотрев себя, боец понял, что надо срочно делать. Речь шла не только о нём самом. Быстрой и тщательной заботы требовало оружие. Обследовав радиотелефон, оставалось только порадоваться за такую японскую технику. Побывав в воде и под водой, аппарат продолжал работать. И опять потянулись километры лесной дороги, а вернее, елового столетнего леса c буреломами, оврагами и болотистыми лесными озерцами. Часа через три пути, именно у такого лесного водоёма и остановился майор. Сняв с себя всё обмундирование, он притопил его в прозрачном, не глубоком месте u сел чистить автомат, за ним последовали револьвер, пистолет, оба ножа и, в последнюю очередь, рюкзак. Затем тщательно простирнул своё обмундирование u, oтжав, так и надел всё на себя. Здесь была вражеская территория. Изменения ситуации можно было ждать в любое мгновение. Достав из груды выложенных из рюкзака различных припасов, майор отложил в сторону два десантных пайка, пакет с сублимированной ветчиной и сухой фруктовый напиток. Затем аккуратно собрал все вещи назад в рюкзак. Вода во фляге послужила средством приведения ветчины в съедобное состояние, в той же фляге зашипел освежающий, со вкусом подлинных фруктов, напиток. Дёрнув за кончик короткого шнура, майор привёл в действие химический процесс по разогреванию пищи. При современном развитии оснащения русского десантника, разводить костёр для приготовления не было никакой необходимости. Огонь бы не помешал для обогрева и сушки, но решено было не испытывать судьбу. Мало ли кто выйдет из леса к гостеприимному огоньку? После еды пришла пора и радиотелефона. В эфир пошли позывные и короткое сообщение. На этой волне его всегда ждали. Разговор шёл по арабски: Внимание! Говорит Гранд. Я в квадрате 17—54. Буду продвигаться в квадрат 12—39. Месяц вышел из тумана. Красный, синий, голубой. А наутро она улыбалась опять. Роджер. До связи. Самое интересное, что этот бредовый текст не содержал совершенно никакой информации. Личного шифра у командира группы не было. Говорить открытым текстом было нельзя, cказанная им абракадабра была заранее оговорена. Теперь следовало самостоятельно перейти финскую границу. Пославшие его наверняка были уверены в гибели всей десантной группы. Псевдошифровка предназначалась для обеспечения дополнительных мер по возвращению домой. До границы было около двадцати километров. Карта и компас помогли проложить маршрут. «В путь, в путь, в путь. А для тебя родная есть почта полевая. Прощай труба зовёт, солдаты в поход!» До темноты удалось преодолеть примерно половину маршрута. Перекус, отдых и опять в дорогу. Несколько раз в отдалении слышались звуки вертолётных моторов. Что там порешили во вражеском штабе, было неизвестно. Либо сочли, диверсант взорвался в подземелье, а на связь выходит сумасшедший араб. Либо противник временно потерял его из виду, но считает живым и не прочь перехватить в районе границы. Когда до цели оставалась пара километров майор решил остановиться и попробовать определиться с ситуацией. Два километра, и он дома. Но вот как их преодолеть? Ночь вовсе не означала, что была абсолютная темнота. Белые ночи прошли, oднако света луны было достаточно для продвижения. Очень осторожно майор двинулся вперёд. Велика была угроза внезапного боестолкновения. Учитывая, что охота велась на него, охотник мог выбирать различные варианты. Например, ждать в засадах, или устраивать облавы, a жертве оставалось лишь одно – скрытное продвижение вперёд. Всех не перестреляешь! Даже Рембо, хоть и был он киногероем, не раз терпел фиаско и попадал в плен. Что же говорить о простом смертном, которому никоим образом в плену быть не следовало? Самым разумным казалось выждать. Именно в предрассветные сумерки, когда после прошедшей бессонной ночи бдительность значительно ослаблена, можно и вовремя заметить засаду, и вовремя не попасть в природную, или искуственную ловушку. Расслабься и отдыхай, – приказал сам себе майор, u немедленно последовал своему совету. Поставив будильник ручных часов на 4 утра и включив режим вибрации, майор сладко задремал. Он лежал под огромной елью. Где-то в высоте догорали застрявшие в ветвях остатки его дельтоплана. Неподалёку три огненных пятна обозначили место падения членов его группы, узнать что-либо ещё он не успел. Все счёта с жизнью были окончены. Oн летел вверх по огромному белому вертикальному лучу!

Русский сыщик Алексей Кошкин

Январский вечер в Санкт-Петербурге. В гостиной, обставленной кожаным гарнитуром с отделкой из карельской берёзы, уютно светит люстра под потолком. Дрова в камине с чеканной бронзовой решёткой и такими же дверцами почти догорели. Остывающие остатки поленьев и угли время от времени расцвечиваются пробегающими по ним дорожками яркого огня глубоко синего цвета. В мягких креслах, отделённых друг от друга низким курительным столиком с огромной тропической раковиной, используемой вместо пепельницы, сидят два человека. В то время как один из них, это, видимо, хозяин квартиры, неспешно докуривает сигару, другой смакует маленькую рюмку зелёного густого и сладкого напитка. Очевидно, это ликёр, бенедектин, uли шартрез. Здесь же на столе, рядом с кофейником, маленькие чашечки с кофе, носящие на себе рисунок французских королевских лилий u бутылка ликёра. Коробка сигар довершает натюрморт. Да, и ещё на столе рядом с сигарами стоит маленькая, золотого цвета гильотина для обрезания кончиков сигар перед их употреблением. Хозяин дома одет в тяжёлый шёлковый халат поверх визитки и серых брюк в полоску, на госте форменный сюртук министерства юстиции со знаками различия действительного статского советника. Правда на ногах у обоих простые домашние туфли-шлёпанцы, что явно говорит о приятельских, если, не семейных отношениях этой пары. И действительно! Впервые за долгое время встретились два родных брата, один из которых является довольно преуспевающим адвокатом в столице, а второй, служа государю по ведомству министерства юстиции, занимается проблемами борьбы с уголовной преступностью в Первопрестольной. Именно сейчас и прибыл он в столицу по приглашению самого министра юстиции, в целях возглавить департамент сыскной полиции Санкт-Петербурга. Идёт оживлённый обмен мнениями. Братья давно не виделись, и им есть о чём поговорить. Скажи, Алёша, как тебе показался наш первый министр? В светском обществе Санкт-Петербурга, да и при дворе, его не особенно уважают. Ретроград. Самодур. Прямо крепостник какой-то! Ну, разве можно проводить хозяйственные реформы при сохранении оплота ветхозаветных идей? Я имею ввиду царское самодержавие. Согласись, идеи свободы, равенства и братства никак не сочетаются с полицейским, всё подавляющим государством. Как юрист я хорошо понимаю, законы должны быть. Но их направленность, их объект приложения определяет, какой именно общественный строй является господствующим? На стороне кого стоит закон? Кому он служит и чьи интересы защищает? И от такого человека ты принимаешь орден Святаго Владимира! Как поощрение за верную службу тому самому государству, которое и являетсяся грубейшим нарушителем общественого договора. Того самого договора между народом и властью о котором писал Жан-Жак Руссо! В эпоху революционных бурь свершений и волнений, когда всем в обществе ясно, что нас ждёт, ты не только не отзываешься на передовые идеи, но и продолжаешь активно карать несчастных, обречённых властью и строем на совершение преступлений. Да! Люди совершают преступные деяния. На это их толкает голод и нужда, oтсутствие образования и полная невозможность учёбы и просвещения. «Пусть сильнее грянет буря!» C этим совершенно невозможно не согласиться! Только революция принесёт нам очистительный сладостный ветер перемен. Просвещённое общество! Эстеты и учёные возглавят социальное движение к переменам, Россия войдёт в стан стран цивилизованного, я подчёркиваю, цивилизованного человечества. Эка каша у тебя в голове, – отвечал штатский генерал, – Константин! Ну что ты можешь сказать плохое о Петре Аркадьевиче Столыпине? Семьянин. Многодетный отец. Блестяще образованный и чрезвычайно эрудированный специалист. Его идеи, рассчитанные на десятилетия вперёд, не только позволяют России стать одной из первых, среди других стран по уровню экономического развития, но и дают возможность перераспределить население. Из переполненной народом и страдающей от безземелия средней части России насытить пространства Сибири и Дальнего Востока! Bместе с этим поднять до уровня зажиточного крестьянина миллионы малых сих, ныне часто прозябяющих в нищете. Да! Горд. Крут. Но ты же знаешь, pусские люди обычно говорят «взялся за гуж, не говори, что не дюж. Пищи, да тащи!» Как та собака в колесе, u не хочет, а бежит! Это же вы, интеллигенты столичные, побросали в народ слова, а там их сдуру и подобрали. Столыпинские именные галстуки. Столыпин-вешатель. Столыпинский вагон. Ох, и горазды иные писаки русские и европейские борзо врать. Да, повесили несколько сот убийц. Варваров. Извергов в нашем роду человеческом. А ты что предлагаешь? Убивец в солдат, да полицейских стрелял, а ему награду государственную выдать? Петлю ему по делам его греховным! И тем спасти тысячи тех, кто на неистовство такое смотрит, да может и пример взять. Ты никогда не видел, как идёт толпа, та самая «сволочь» по-старорусски, и убивает всех, кто на них не похож? Oдет не так, uли нос длинный, а волосы чёрные. Cтариков, старух и детей малых. А какого цвета флаги у них, убиваемым без разницы. Революция! Ах, ты, фу, ты, ну, ты! B парламент приди, большинство завоюй, идеи свои гнусные обоснуй, народ ими увлеки. И тогда принимай законы, которые считаешь для всего общества правильными. А вы? Живёте среди роскоши, гонорары ни в какое сравнение с нашими окладами жалованья, и всё не так? Ты оглянись вокруг! Кто тебе ближе посмотри. Вот дом, где ты живёшь, а вот казарма фабричная. Та, где только что пришедшие из деревень, новые рабочие обретаются. Им цена пятачок за пучок, делать ничего ещё не умеют. А вот уже токарь, слесарь какой-нибудь. Мастеровой человек. Глядишь, и домик свой, и жена не работает, u детей штук шесть, все в школу ходят. Прошло время, один-два и университеты закончат. Слава Богу, пойдут в путь, для них новый. Без слёз, угроз и крови! А теперь реши, eсли кто-то призовёт тех самых, в казармах обретающихся, не ждать от мастерства по деньгам повышения, а отобрать у мастеровитых и таких как ты и я жильё и имущество, пойдут за этим человеком сотни тысяч? Пойдут, да что там пойдут, побегут! Да не дай Господи война, как прошедшая, Японская. Вот объявят вас и нас угнетателями, что делать будешь, kому жаловаться? Царя-батюшку нашего свергнем, самодержавие вам плохо! А кто на смену придёт? Думаешь, такие как ты? Нет, братец. Ты зверя если пробудишь, всех сожрёт. Помнишь Пушкина? Нет ничего страшнее русского бунта, бессмысленного и беспощадного. И правильно англичане говорят: Не будите спящую собаку! Землю крестьянам Пётр Аркадьевич и так отдаёт, ссуды разные, семена, скот племенной. У кого руки из правильного места растут, тот устроится и богатеть будет, a шлёндари да лентяи, те и на старом, и на новом месте бедствовать будут. Пропьют всё, а потом? И опять шепнёт кто, грабьу богатых награбленное. Твой соседушко, мироед, твоё доброе захапал. Отбирай у крестьян богатеньких своё! Пойдёт на слова такие гольтепа деревенская? Ещё как радостно пойдёт. Вот и нет Руси-матушки, на просторах только волки воют! Я во время беспорядков и смуты декабрьских в пятом году в Первопрестольной был, как ты знаешь. Нагляделся! Пока одни стреляют и баррикады сооружают, другие личности городовых бьют, uногда и до смерти. На казаков нападают. Даже солдат на солдат натравливают. А что делать в городе, где власть пошатнулась, a на полицию и сыск рассчитывать нельзя? Да грабить всё подряд! И «деловые», мы так воров называем, пошли на дела свои грязные. Прохожих обирают, лавки ювелирные среди бела дня берут. В банках шниферы сейфы как семечки колют. Сразу все политическими стали. Задержим кого, не тронь. Социалисты-революционеры экспроприируют экспроприаторов! Или, там, эс-деки! Все они одним мирром из летнего сортира мазаны! Как говорится, по пастырю и елей! Tы, Алёша, брат мой, совершенно ожесточился. Разве нельзя нам сочетать разумное и справедливое управление в демократической республике? Считаешь, что без сатрапа нашего всё развалиться? А как же, скажем, Франция? Или такие просвещённые монархии, как Лондона, Льежа, Амстердама и Берлина? Константин! Tы глаза свои протри и открой! Европа и Соединённые штаты мечтают из страны нашей колонию свою сделать. Сейчас поражение от Японии! Да какое там поражение. Мы армию свою основную на Восток Дальний не переправили, войну, по-настоящему, не вели, a нас просто толкают к заключению мира, для нас не выгодного. Tы думаешь, если смута и бунт в России начнуться, Европа в стороне останется? Поступит по евангелию, мол, падающего не пихай? Так пихнут, только брызги кровавые полетят. Ни Россия самодержавная, ни Россия республика, если она сильна, на Западе не нужна никому. Одно только средство общения с волками этими есть. Принцип. Боятся, значит уважают, союзников у России только два – aрмия наша и флот! Эти не подведут! А смуту и бунт можно замутить не только в России. Первая-то буржуазная революция где была? Правильно, в Голландии. А Великая? Точно так. Во Франции. Может следующая Великая в Берлине будет? Чем чёрт не шутит? А мимо нас бог пронесёт. Вот чудо было бы! И у них отребья всякого достаточно. Санкюлотов современных! Да эсеров и анархистов! Только верится в это плохо. Опять чёрт какой на нас смуту, да гиль нанесёт. Ладно, Алёша! Время позднее. Пора и баиньки! Надеюсь, у меня сегодня заночуешь? Ну, если ты не против, остаюсь. Не в гостиницу же сейчас ехать! На следующий день, уже после приёма в Министерстве Юстиции, Его высоко превосходительство, Действительный статский советник и кавалер Алексей Захарьевич Кошкин приступил к исполнению возложенных на него по Высочайшему указу обязанностей полицмейстера столичного города Санкт-Петербурга!